Как имена многих русских эмигрантов, создавших за границей что-то вселенски важное, имя Андрея Челищева, наконец, зазвучало на Родине. И нам необходимо запомнить: создатель телевидения — это Зворыкин, создатель вертолёта — Сикорский, создатель калифорнийского вина — это Челищев.
Москва, 1901—1918
Андрей Викторович Челищев родился в доме на Малом Николо-Песковском переулке у Арбата, построенном его дядей, знаменитым архитектором Дмитрием Челищевым. Отец Андрея, Виктор Николаевич, был московским мировым судьёй, страстным охотником и винным коллекционером. В пять лет за семейным обедом мальчик попробовал бордо. Сцены охоты в калужском имении, винная коллекция отца, московская гимназия и церковь Симеона Столпника на Поварской, где он был алтарником — главные воспоминания детства. Февральская революция 1917 года перевернула ход вещей: отец был назначен председателем Московской судебной палаты. Инициатор процессов против большевиков, он оказался первым в ленинском расстрельном списке в октябре. Но семье чудом удалось бежать к белым на юг. От особняка под Боровском не осталось камня на камне, охотничьих собак крестьяне повесили на деревьях в парке, винный погреб разграбили. Годы спустя американский «Доктор Живаго» стал любимым фильмом Челищева — он всякий раз не мог сдержать слёз от сцен революции.
Европа, 1919—1938
В Екатеринодаре Андрей вступил в кадетский корпус. Став подпоручиком, принял участие во всех врангелевских операциях 1920 года и едва не погиб при штурме Перекопа: отступавшие казаки нашли его раненого в сугробе и доставили отцу, отчаявшемуся увидеть сына живым. Отец, к слову, был управляющим отделом юстиции у Врангеля.
Обычная эмигрантская судьба Андрея: работа на шахтах в Болгарии, переезд в более благостную к русским Чехию и, наконец, высшее образование в университете Брно, где он вдруг поменял медицинский факультет на агрономический. Судьба гнала дальше на запад: во Франции вместе с другом Петром Трубецким устроили птицеферму. Через год всех кур перебил сильный град, а Челищев перепрофилировался в винную тему. Он получил редкую по тем временам специализацию микробиолога, изучал процессы ферментации у профессора Марсэ в Институте Пастера и до 1938 года проработал в Moët & Chandon.
Но вот к Марсэ приехал за советом Жорж Латур, амбициозный винодел-француз, обосновавшийся в Калифорнии. Он попросил порекомендовать ему талантливого энолога, и профессор назвал Челищева, извинившись, что его лучший ученик оказался не французом.
Калифорния, 1938—1975
В латуровском Château Beaulieu Челищев провёл 35 лет. В первые годы это была его единственная работа: хозяйства Напы пришли в упадок в период сухого закона, а Beaulieu выжило, загодя подписав контракт на поставку вин католической церкви. Вкус к вину в Калифорнии был примитивен. Челищев учил тамошних виноделов основам гигиены и микробиологии, вводил французский дуб, а во время Второй мировой войны, когда возникли проблемы с поставками, освоил преимущества американского. В 1950-м году он основал лабораторию в Сент-Элен и начал консультировать коллег. Лучшими его слушателями оказались тоже эмигранты: хорват Майкл Гргич (Château Montelena), поляк Уоррен Виньярски (Stag’s Leap), итальянец Роберт Мондави. Все добившиеся со временем успеха американские виноделы в те годы учились у Челищева. Он один был как весь Университет Дэвиса.
Весь мир, 1973—1994
Челищев был уже немолод, когда Beaulieu продали без его ведома крупной ликёрной компании. Но он и не думал о пенсии. Он говорил: «Пока я буду двигаться и думать, я буду работать». Наконец после десятилетий труда пришло мировое признание. В мае 1976 года Челищев ездил с группой учеников по бордоским шато. Как раз в это время в Париже проходила та самая, ныне широко известная, франко-калифорнийская дегустация, где Montelena и Stag’s Leap «побили» бордоские премьер крю. Когда Челищев со товарищи гостили в Сhâteau Lascombes, раздался звонок: важная информация для маэстро. Секретарь шёпотом передал ему, что в Париже победили американские каберне и шардоне. «Не говори никому, — попросил Андрей, — французы расстроятся, а мы же у них в гостях». В этом был весь он — такт и сдержанность. Только через 20 минут в автобусе делегация, в составе корой был и Гргич, узнала новость. Андрея шумно поздравляли, кричали, что это его победа.
В Калифорнии началась эйфория. Новые винодельни росли как на дрожжах. То, чему учил Челищев, передавалось от Дома к Дому. А сам он всё чаще бывал в Европе. Его звали повсюду: он консультировал по холодной ферментации Юбера Тримбаха в Эльзасе, по микробиологии — Жана-Пьера Муэкса в бордоском Pétrus, по выдержке в бочках — Николо Инчизу делла Рокетту для Sassicaia в Болгери. Лишь за несколько месяцев до смерти он оставил свои поездки.
Уроки русского
Чему же учил Челищев? — Сейчас это уже азбучные истины и кажется, что так было всегда. Грамотная клональная селекция, подвязка и подрезка, правильное использование дрожжей, осознанное управление ферментацией и выдержкой. Челищев перенёс французские технологии в Напу, не копируя их, а приспосабливая. Благодаря ему в Калифорнии появились первые вина с отдельных виноградников. Он гениально определял, какой сорт винограда и клон лучше всего подходит для того или иного участка. Он исследовал перспективы холодной ферментации белых вин и создал оригинальный стиль калифорнийского шардоне. Нержавеющая сталь стала аксиомой для виноделия благодаря Челищеву. Он был также лучшим «носом» Калифорнии: в том что касается дегустации и оценки вина ему просто не было равных. Но главное — он сумел убедить калифорнийцев в том, что им не нужно конкурировать друг с другом по мелочам, что только вместе они смогут отстоять свои интересы за границей.
«Он взбаламутил этот омут. Мы все почувствовали себя частью целого», — вспоминает Джим Аллен, приехавший специально в Москву, чтобы взглянуть на город, породивший калифорнийского гения.
Ностальгия
Калифорнийцы зовут его Андрэ: ещё в молодости в Париже он выбрал французскую транскрипцию своего имени, но любил, когда его величали по имени-отчеству, до конца своих лет ощущая себя русским. Даже калифорнийский терруар Рашн-Ривер нарочито называл «Русской рекой». В его доме говорили только по-русски. Свободно путешествуя по всему миру, он так и не вернулся в Москву. От всех приглашений времен перестройки отказывался — хотелось сохранить прекрасный образ страны детства, да и что бы он увидел: на месте его родного дома у Собачьей площадки давно прошла трасса Нового Арбата. Став успешным в Америке, Челищев постарался перевезти к себе многочисленных родственников из Франции, Германии, Чехии. 82-летний Виктор Викторович Челищев с благодарностью вспоминает сегодня о дяде Андрее. Инженер-строитель, многие годы проведший в Азии, после выхода на пенсию он стал частым гостем в Москве и Боровске, где восстановил утраченные семейные связи. Разная судьба была у Челищевых в XX веке: многие прошли ссылку и лагеря, кому-то удалось добиться признания дома и в Европе, как художнику-сюрреалисту Петру Челищеву и его потомку поэту Константину Кедрову. Теперь имя дяди Андрея объединяет их всех. Редакция благодарит за предоставленные материалы Виктора Викторовича, Марка и Дороти Челищевых.
От первых дегустаций и экспериментов в парижском инcтитуте Пастера до статуса опытного международного консультанта Андрей Викторович прошёл путь в 40 с лишним лет, почти половину жизни. А в первой половине были гражданская война, скитания в эмиграции и острое желание найти свое призвание на свете.
Работы на благо виноделия западноамериканских штатов сделали Челищева частым и желанным гостем в Белом доме: на фото справа Андрей и Дороти Челищевы, Рональд и Нэнси Рейган (1984 год).
Роберт Мондави, Лэн Эванс, Лoдовико Антинори, Джим Аллен – ведущие виноделы всех континентов были рады считать себя его учениками. Простые и очевидные вещи, которые он прививал, полностью изменили виноделие и виноградарство.
До самой смерти в 1994 году Андрей Викторович жил памятью о России. Но, боясь разрушить детские впечатления, он так и не приехал на родину, хотя регулярно бывал в Европе, консультируя лучшие хозяйства Франции и Италии: граф Николо Инчиза делла Рокетта гордится его вкладом в великие миллезимы Sassicaia.
Род Челищевых происходит от германского курфюста Вильгельма Люнебургского, перебравшегося в Великий Новгород в 1237 году, потомка императора Оттона III. Он был соратником Александра Невского и соавтором плана Ледового побоища. Фамилию в России пришлось сменить. «Челищев» происходит то ли от «большого лба» («челища»), то ли от татарского «чалыш» — косой.
Роберт Мондави
«Он был катализатором. Он зажигал своей энергией всё вокруг. Я не знаю ни одного другого человека, который бы сделал столько для виноделия в глобальном смысле. Челищев — это тот, кому я и вся Калифорния обязаны успехом».
Юбер Тримбах (Maison Trimbach)
«Это был очаровательный человек. Меня потрясали его открытость и эрудиция. Он учил людей любить вино и всем помогал. Мы, например, благодаря его совету смогли выйти на американский рынок, который стал для нас ключевым».
Роб Дейвис (Jordan Winery)
«Он делился своими знаниями со всем миром, и даже если среди современных виноделов найдется кто-нибудь, кто не помнит имени Челищева, его влияние есть в каждом вине».
Магрит Мондави
«Он был сильным, очень образованным и вежливым человеком. Чудесный-чудесный! Это было счастьем для всех нас, что он повстречался нам на жизненном пути».
Майкл Гргич
«Челищев привил виноделам Калифорнии новую чувствительность. А ещё он знал, что наука — это не всё. Он научил меня тому, что слишком много уроков — это глупость. И это был самый ценный урок в моей жизни».
Кристиан Муэкс, Pétrus<
«Андрэ был мудрым человеком. Для всех нас он был образцом для подражания как в вопросах виноделия, так и в том, что касается человеческой скромности и честности».
Фото из архива Челищевых
Специально для Whisky Rooms Дмитрий Ковалёв, Simple Wine News
