- Отец Небесный, только не сейчас! — думал я. — Только не тут и только не сейчас. Потом — режьте этот окаянный аппендицит хоть до самых гланд. А здесь другая страна и другие задачи. Нашёл время, окаянный отросток.
То есть, думал я, честно говоря, несколько по-другому — кратко и, в основном, непечатно. Это был Китай, провинция Юньнань, накануне поездки к Тибетской границе, и меньше всего мне хотелось в тот момент на операционный стол. В 5 утра мы должны были выезжать на местных приземистых лошадках, в красивейшие места, а тут такое. В общем, вариантов было два — местное крепкое, либо Courvoisier, а там как повезёт: или до ближайшего медпункта, или отпустило. Я выбрал проверенный вариант. Спишите это на самовнушение, на напиток, на антураж, молитву — нет, мольбу, на совокупность причин, - но после полбутылки коньяка натощак я был наездником, и, как позже выяснилось, не худшим. Спойлер: аппендикс до сих пор на месте и с тех пор никак себя не проявлял.
Я так устроен — добро помню. То есть, помню-то я разное, но о добром вспоминать хочется, иначе во мне победят ненужные чувства, а с ними потом жить. Courvoisier прекрасен — с моими комментариями или без, но этот опыт закрепил за ним опцию дружественного напитка, каковым он и остаётся для меня по сей день. С коньяками я скорее на «Вы», тона выдержки часто перекрывают там базовое звучание спиртов, и поневоле выделяешь те, где отношения между дистиллятом и деревом паритетны — ещё и поэтому Courvoisier, как и Delamain, засчитываются в добрые приятели.
Напиток зачастую трудно вычесть из исторического контекста, да и зачем — он, контекст, вполне складно перерастает в маркетинговую легенду. Так за текилой следует тень мексиканской революции, а за виски — призрак Сухого Закона. То и другое имеет куда более ранние корни, но помнят обычно не даты, а как раз легенды. Courvoisier — дитя эпохи научных и эстетических прорывов, жестоко прерванной Первой Мировой: он сопровождал открытие Эйфелевой башни и Мулен Руж в 1889 и с тех пор навсегда и органично вплетён в Ар-Нуво, промышленный бум и немой кинематограф. Это напиток зрелых людей, он требует умения обустроить жизнь, такое редко бывает в двадцать. Век иного коньяка сопоставим по длине с человеческим и возраст зрелости выдержанных спиртов вполне идёт и напиткам, и людям. Что до нас — не худший возраст: уже всё понимаешь, но ещё всё работает.
И сейчас, в современной редакции, Courvoisier хранит в лучших своих образцах цветочные, жасминовые тона чуть увядшего букета. Он по сей день держит строй и стиль эпохи. У европейского Модерна есть своя — осенняя, эсхатологическая интонация, он в самом деле замыкал эру бурной эволюции, которой не сумели распорядиться должным образом: она обернулась катастрофой. Из этой бойни Европа вышла, сохранив паровоз, телеграф и телефон, но растеряв ощущение общей гармонии. Так бывает, когда сознание не поспевает за технологиями. Всё, в конце концов, логично — что крепче, то и выжило.
Говорят, в полую трость Тулуз-Лотрека был залит коктейль из коньяка и абсента, и эта смесь сопровождала художника в любых перипетиях. Смесь именовалась «Землетрясением» и была не единственной алкогольной причудой художника, парижская мода на коктейли вообще на его совести. Граф Анри Раймон де Тулуз-Лотрек чуял нерв эпохи, он мог сколь угодно долго рисовать персонажей кабаре и городского дна, но был аристократом, а значит генетически принимал на себя все риски государственных просчётов и помарок — принимал и делил ответственность, так было принято у той аристократии. Поверх всех нетрезвых грёз, творчества и услад становилось ясно: вскоре их вырвут из их сложного, умного и капризного мира и рассуют по мёрзлым траншеям, потравят газами, побросают на колючую проволоку, а бреши и пустоты в высшем обществе навсегда займут буржуа — это, очевидно, висело тогда в воздухе. Инстинкт гибнущего класса не подвёл художника, напиток в трости вышел очень символичным. Лотрек недаром был гением афиши, он всегда умел двумя штрихами изобразить главное — настроение. Не ошибся он и здесь, более наглядную метафору эпохи сложно и представить. Сам того не желая, он сформулировал её без единого слова, чутко уловив главную интонацию времени — сладко-горькую,* как абсент с коньяком, полынь и карамель одновременно. Такая и вышла у них жизнь — сумасшедшая смесь горьких озарений и приторных удовольствий на краю гибели, а дальше — долгая расплата за попытку выйти за собственные пределы. Модерн не устоял идейно, слишком ажурный и эксцентричный, его сложно было продлить во времени, потому что время бесповоротно сменило все повестки и спрямило все истории. Стиль тогда означал мировоззрение, и продолжения ему не было. Он навеки застрял в архитектуре, иллюстрации, напитках, фотографиях волооких актрис и ювелирных шедеврах — последняя непрактичная ставка на красоту, со всей её пошлостью и величием. Дальше всё будет уже проще и линейнее. А в стане врага эрцгерцога сменит ефрейтор.
Специально для Whisky Rooms Вадим Скардана
С определённой регулярностью в клубе Whisky Rooms в закрытом формате проходят дегустации уникальных виски.
Приоритетный состав участников дегустации - это члены клуба Whisky Rooms.
Для того, чтобы стать частью клуба, можно написать на почту contact@whiskyrooms.ru или позвонить по номеру +7 926 532-20-50.
Информация о предстоящих мероприятиях - на нашем сайте и в соцсетях:
КЛУБ WHISKY ROOMS:
Cайт - http://whiskyrooms.ru/
Facebook - https://www.facebook.com/whiskyrooms/
Instagram - https://www.instagram.com/whiskyrooms/
Telegram - https://t.me/whiskyrooms
Twitter - https://twitter.com/WhiskyRooms
Vkontakte - https://vk.com/whiskyrooms1896
Назад в Whisky Room
