В рубрике Life Room - интервью с известным художником, стипендиатом Академии Художеств, соавтором метода интуитивной живописи Светланой Перотти.
Светлана, как получилось, что твой выбор призвания и профессии - это живопись?
Моя мама родилась на Арбате, несколько поколений в папином роду - тоже из Москвы. Я выросла на Соколе и, по совпадению, в посёлке художников. Это культовое место, где все улицы названы именами художников, а родилась я в роддоме на улице Врубеля. Помню, что уже с четырёх лет при виде бумаги и красок я уходила в какой-то портал, в котором мне очень хорошо, и у меня никогда не было ощущения, что меня должен кто-то оценить или похвалить.
Откуда в доме были бумага и краски?
Друзья семьи говорили родителям, что рисование - это несерьёзно. Несмотря на это, родители боготворили мой дар и всегда меня поддерживали, поэтому в доме всегда были краски. Мой папа - очень большой учёный, мама занималась секретными разработками, но людей, которые занимаются наукой, всё равно есть какое-то творческое мировоззрение, другой взгляд на мир и своя конструкция пространства, им всё это близко. У мамы была мечта, чтобы я научилась рисовать.
Стены в детской разрисовывали?
Стены разрисовывала, котов разрисовывала. но сколько себя помню, мне никогда не хотелось изобразить что-то реальное и я всегда рисовала свои фантазии, сны и блаженство, которое я постоянно ощущаю, что-то настоящее и бесконечное. Был период во время обучения академическим образованием, когда я стала терять его, но я постаралась всё вернуть.
Ни у Вас, ни у родителей не было сомнения, что нужно Вас отдать в художественную школу?
У меня сомнений не было, а они доверились моему выбору. После художественной школы я планировала поступить в училище, а потом в институт. Это была мечта, которая казалась несбыточной, потому что даже в училище почти все ученики были детьми художников. Но когда понимаешь, что это твоё, то уже никаких преград не видишь, есть ощущение, что ты уже там. И так получилось, что везде с первого раза я проходила конкурс, хотя училась с ребятами, которые по 7-8 лет поступали в Суриковский институт. Чтобы туда поступить, нужно было быть уже, по сути, мастером.
В школе у Вас было поведение “отлично”?
Училась я не очень и поведение никогда не было хорошим, потому что я дружила мальчишками и всё, что было связано с плохой дисциплиной - это была я. Я была сорванцом, ничего женского, во мне очень поздно стали открываться женские энергии.
Какое самое яркое впечатление от искусства и живописи сохранилось из детства?
Мой брат старше меня на 8 лет. Он очень творческий человек. Всё, к чему он прикасается, талантливо. И так же талантливо он рассказывал про искусство. Когда мне было лет 7, мы пошли в Третьяковку смотреть одну картину. Это был спокойный день, когда в галерее мало людей. Он меня долго готовил, говорил, что сейчас произойдёт чудо, и мы вошли в зал, где висела “Баба в красном” Филиппа Малявина. Мы сели перед этой картиной, потом легли на пол, - тогда это, наверное, очень альтернативно выглядело, - и стал мне рассказывать про эту картину. В этот момент, мне кажется, родилась моя страсть к импрессионизму. Тысячу раз потом я была в Третьяковке, но каждый раз ёкает, когда вспоминаю об этом.
Получается, брат Вас за собой увлёк в искусство?
Да, и сделал так, что я поверила в себя. Я очень хотела до него дотянуться, влюблялась во всех его друзей, которые постоянно креативили, сочиняли музыку и стихи, исполняли песни. Именно поэтому я научилась играть на фортепиано и гитаре, делала всё, чтобы дотянуться до него.
Никогда не хотелось уйти в другую деятельность?
Был такой период, я хотела стать театральным режиссёром и даже готовилась поступать в ГИТИС на режиссуру. Но не поступила, потому что в в 15 лет на эту специальность не берут. Но мне очень хотелось делать что-то самостоятельно, поэтому я ушла из школы после 8 класса и формально поступила в училище, которое потом быстро бросила, и пошла в вечернюю школу. Чтобы там учиться, нужно было работать. Я устроилась работать дворником в Московской рок-лаборатории. Это культовое место и интересная тусовка, все дворники были музыкантами, а за то, что ты работаешь дворником, предоставляли возможность репетировать что-то на сцене рок-лаборатории. Кстати, начальником группы дворников был Саша Скляр. Я организовала там детский театр. Многие из ребят, с которыми мы тогда что-то делали вместе, стали режиссёрами.
В 90-ых не было желания уехать учиться или жить в другую страну?
Наверное, у всех творческих людей в 1990-ых было такое желание. В юности мы до конца, может, не знали всего, но чувствовали, что что-то не так. Папа мой дружил с диссидентами, книжки у нас были самиздатовские, как и у всех, на кухне была своя правда. Была не столько мечта уехать, сколько мечта изменить мир, да и путешествовать всегда хотелось очень. Первое, что я не принимала, это то, почему мы должны слушать музыку и читать книги, которые нам говорят, и почему гигантский пласт культуры у нас украли.
Какое самое яркое Ваше достижение в живописи в тот период, если говорить о Вашей оценке?
Для меня признание никогда не было чем-то фундаментально важным, внутреннее признание было важнее. В училище у нас был преподаватель композиции, я его до сих пор цитирую. Часто он сворачивал нам мозги, чтобы мы мир могли увидеть мир шире и уйти от штампов, чтобы искали образы. Однажды он дал задание всей группе сделать одинаковую пьесу по композиции, и каждый должен был сделать что-то своё. Внутри группы это очень сложно - придумать кардинально разные решения. Это были “Маленькие трагедии”. Я была счастлива свои открытиям.
Что из “Маленьких трагедий” больше понравилось?
Я их цельно воспринимаю, но, наверное, на тот период времени - это “Пир во время чумы”. В 17-18 лет очень много думаешь о конечности мира, о том, что такое Вселенная, ищешь Бога в разных проявлениях, осознание того, как это видел Пушкин и как это вижу я, и то, как мы с ним не сходимся. Мы очень много спорили с друзьями, у каждого был своё взгляд. Тогда мы, кстати, читали Библию и видели в ней другие вещи, чем сейчас принято и чем видели тогда священники.
В своих интервью Вы много говорите о периоде, когда Вы путешествовали в Индию. Почему именно Гималаи?
Готовясь к диплому, я много писала своих персонажей, которые приходили в снах. Был период в несколько лет, когда сны приходили как истории, спускались, как кадры фильма. Я всё это писала практически с закрытыми глазами. Брат сказал, что нужно обязательно их этого сделать выставку. У него были знакомые среди французских галеристов в Москве, которые выставляли дизайнерские предметы мебели и картины. Галерея называлась “Окно в Париж”. Мы сделали там выставку, во время которой ко мне подошёл француз и сказал, что он представитель Рене Герра. Это известная личность, меценат, который помогает художникам. У него есть арт-резиденции по всему миру, куда он приглашает художников, оплачивает им проживание, делает выставки. Этот француз мне сказал, что ему очень понравились мои работы и что Рене Герра приглашает меня на свою виллу в Гималаях. В результате мне сделали визу, оплатили билет, дали немного наличных и сказали, что меня встретят в Дели. Я полетела, потому что не было сомнения, что что-то не так, но телефон, по которому со мной связывался его менеджер, стал неактивен, как только я улетела. История в том, что никакой Рене Герра меня не приглашал и у него нет виллы в Гималаях, но об этом я узнала позже.
Я прилетела в Дели, но меня никто не встретил. С этого момента начались мои приключения. Хорошо, с английским у меня было всё хорошо и я узнала, как добраться до того места, о котором мне рассказал загадочный француз, села в автобус и отправилась туда. Это примерно 20 часов. Добралась до этой долины, потом на рикше добралась до деревни и стала искать виллу Рене Герра, но никто не знал ничего про виллу Рене Герра и, вообще, о нём никто ничего не знал, все знали только дом Рерихов, который там находится. Был момент сомнений в аэропорту и мысли о том, чтобы вернуться, когда я поняла, что меня не встречают, было страшно и волнительно. Мобильных телефонов тогда не было.В рюкзаке был обратный билет с открытой датой, я чувствовала, что всё идёт правильно. Кроме того, меня ведь три дня провожали в Москве и вернуться на следующий день не входило в мои планы.
Может, это кто-то из близких Вас так разыграл?
Я до сих пор выясняю это. Много в Индии говорило о том, что мне было предназначено туда поехать. На третий день я встретила своего гуру, друга, отшельника и мудреца Бабу, который периодически мне давал советы. Мы с ним общались, когда встречались где-то случайно, с ним невозможно было договориться о встрече. В первый раз он мне сказал: “Не переживай, идти туда, там такой-то дом по такой-то улице, где тебя ждут”. Я прихожу в этот дом, совершенно не понимая, что происходит, а там, действительно, меня ждёт большая семья браминов. Они мне сказали: “Вот ты, наконец, приехала!” Когда я их спрашивала, где здравый смысл, все улыбались, смеялись и никто ничего не отвечал. И на протяжении всей первой моей поездки я всё время чувствовала, что меня как-будто чьи-то руки бережно несут. Бабу сказал, что будет момент, когда я узнаю, кто это и что это. Когда я первый раз вернулась из Индии, моя подруга, главный редактор журнала Seasons, которая знает очень многих людей искусства, написала Рене Герра. Он ответил, что при всём уважении, не знает такого художника и что у него никогда не было виллы в Гималаях.
Вам оплатили билет туда и обратно, то есть о Вас позаботились, Вас не бросили жестоко, подстраховали, дали денег на дорогу, провоцируя Вашу смелость, которой Вы воспользовались.
Много думала об этом, но пока не удалось выяснить ничего. Я сейчас пишу книгу, которую, как мне кажется, я из-за этого и не могу закончить, но думаю, что развязка близко.
Не факт, что она нужна.
На самом деле, да, потому что много всего произошло с тех пор. Например, личная аудиенция с далай-ламой, что тоже случилось чудом. В одну из поездок я случайно встретила на юге Индии, которому его учитель сказал приехать туда, ничего не объясняя. Мы с ним разговорились, вместе сели поужинать, раз уж проболтали столько времени, и в какой-то момент он пошёл позвонить учителю, ему нужно было делать это каждый день. Учитель спросил его, встретил ли он такую-то девушку, описал меня, а у меня была не типичная, скажем, внешность - ёжик вместо волос на голове. Мой знакомый сказал, что встретил, на что учитель ему ответил, что тот должен уговорить меня приехать на север, а это четыре дня путешествия. Я отменила возвращение в Москву и поехала с этим парнем на север. Когда мы приехали, его учитель сказал, что через несколько дней у меня личная аудиенция с далай-ламой. Многие люди ждут такой встречи годами, а я даже не буддист и не адепт. У нас было 20 минут беседы, воспоминания о которой меня и сейчас периодически подпитывают. Сейчас только начинаю понимать многое их того, что он мне тогда сказал. Запомнились его простота и открытый хохот. Помню, у него стояла корзина с яблоками. Я сижу и понимаю, что очень хочу яблоко, я их обожаю, а он в этот момент просто так протягивает мне яблоко и говорит: “Возьми яблоко”. Я у него спросила про загадочную историю моей первой поездки в Индию и он ответил, что я потом точно всё узнаю.
До своей первой поездки Вы с индийской культурой и философией не были знакомы?
Я, как и все, почитывала Кришнамурти, но индуизм не изучала. Рериха уже издавали, но я не читала и как художника его совсем не принимала. Я увлекалась философией русского учёного-космиста Николая Фёдорова, у меня был постоянный поиск Бога. Я даже ещё до Индии несколько месяцев провела в православном монастыре в Оптиной Пустыне, чтобы понять изнутри христианство. Мой духовник мне сказал, что я только в миру смогу открыться и обрести личный опыт и мне нужно уйти из монастыря.
Почему не остались в Индии на больший срок?
Я приехала ошарашенная и потрясённая всем тем, что я почувствовала и увидела и уже через 2 недели после возвращения из первой поездки опять улетела из Москвы, как только сделала новую визу.
Как решался там финансовый вопрос?
Очень много взяла с собой материалов и рисовала, ходила по горам, общалась. Этих заветных 100 долларов, которые мне дал представитель Рене Герра, мне хватило надолго. Кроме того, я ведь почти ничего не ела после всех своих голоданий, первое из которых на 28 дней было в Оптиной пустыне. В общем, я ни на что не тратила деньги и даже привезла с собой.
Такие мудрецы, как Бабу, встречаются в нашем мире? В Москве, например.
Конечно, просто по-другому выглядят. Например, мои учителя: Николай Николаевич Меркушев, который вёл композицию в училище, и легенда русского театра Михаил Михайлович Курилко-Рюмин. Они не только профессионально, но и по-человечески много дали. В Италии - это двоюродный дедушка моего мужа Лео, который после смерти его папы взял на себя ответственность за огромную семью в 40 человек. Он совершеннейший мудрец. Настоящие гуру - это очень простые люди, которые всю жизнь делают своё дело и им стыдно его сделать нехорошо, потому что отец и дед делали его. Вино, например. Обожаю виноделов. Самые мудрые философы - те, кто работает с виноградом на земле.
Сколько лет Вы путешествовали так по Индии?
Возвращаясь и снова уезжая, 4 года. Исследовала разные области Индии, Непала и Пакистана. Меньше юг, потому что горы всегда тянули больше. Индия - самая безопасная для путешествий страна, где просто решается любой вопрос и всё организовано для туристов. Да, там нет сервиса, но для бэкпэкинг с рюкзаком нет ничего более идеального. И, кстати, там очень много европейцев.
Много картин оттуда привезли? Что рисовали?
Графика, пастель, акварель, гуашь - много. Маслом писать нельзя было, потому что сложно возить с собой этюдник. Я не писала пейзажи, это всегда были мои фантазии и сны. Продавала эти картины достаточно, чтобы обеспечить себя и новые поездки. Я приезжала в Москву, преподавала, устраивала выставки и у меня было несколько клиентов, которые много покупали.
Профессионал-мастер и педагог-учитель - это не всегда совпадающие в одном человеке умения. В Вас как уживаются педагог и художник?
Мне говорят, что у меня редкий случай, когда вполне гармонично. Но я не считаю себя преподавателем, я не человек методики. Я вовлекаю, вдохновляю и несу какую-то миссию всех в это обратить, потому что живопись - это портал, в который нужно походить, побывать там. В людях заложена созидательная потребность, это наша природа, мы не можем сердце вырвать, выкинуть и жить дальше.
Время на творчество и рисование остаётся?
Его немного, к сожалению.
Школа семьи Перотти названа по фамилии Вашего супруга Кико Перотти. Как вы познакомились?
Он жил 8 лет в Индии в разных местах. Неделями шёл куда глаза глядят, от монастыря к монастырю, почти не видел людей, спал в спальном мешке под открытым небом. Это было его паломничество к себе. В какой-то момент он понял, что пора остановится и вернуться к искусству. В долине, куда я первый раз приехала, он построил себе дом по индийской технологии, но по европейской архитектуре - с огромными окнами и красивейшим видом из них, и писал там работы, которые очень хорошо покупали три лондонские галереи. Через 2-3 года после моей поездки я тоже туда приехала ещё раз и мы с ним встретились.
Он уехал в Индию уже будучи достаточно известным человеком в своей профессии?
Да, но тогда ещё он не получил свой золотой приз и королева Елизавета ещё не купила у него картину, но лондонские галереи с ним уже сотрудничали. Учился он во Флоренции, закончил архитектурный институт. В общем, через три дня после нашего знакомства он сделал мне предложение и мы решили пожениться. Приехали в Россию, чтобы собрать документы, 10 лет прожили в Москве и только семь лет назад мы переехали в Италию. В Москве строили дома, декорировали их и квартиры.
Художник и дизайнер - это разные профессии.
Я по образованию - театральный художник, мы изучали те же законы по сути пространства.
У вас отличный семейный тандем.
Мы очень творчески горели и было много серьёзных заказчиков, потому что мы делали неординарные вещи. Например, включали фрески и роспись.
Какой проект большое всего запомнился?
Мы сделали громадный офис для рекламного агентства “Инстинкт” (BBDO), который находится в помещении бывшего завода. Символ их бренда - собачка, поэтому везде были стилизованные собаки. Команда агентства очень творческая и проект был очень яркий и запоминающийся.
Когда вы открыли свою школу?
Мы включились в зарабатывание денег пока мы не поняли, что больше не можем стройку переносить, это стало стрессово. Одновременно преподавали в Академической школе дизайна на Полянке и создали там курс живописи. Когда начали преподавать живопись, на этот курс была запись на два года вперёд, поэтому мы задумались о том, чтобы открыть свою школу - нужны были условия для преподавания живописи, чего в школе дизайна не было. Примерно в этот же период начались наши путешествия, наше главное дитя - арт-туры Перотти. В этих турах мы возим группы писать картины в Италии и не только. Первый три тура были в Гималаи. Обязательно есть тема путешествия, в зависимости от места, куда мы едем. Это дегустации вин, изучение фресок, кулинарные мастер-классы. Не только про живопись - это про стиль жизни. И одновременно решили придать больше силы преподаванию и 11 лет назад открыли школу Перотти. Мы недавно получили лицензию на государственный диплом.
Что с учеником после окончания школы? Он становится профессионалом?
Процентов сорок становятся профессионалами и ведут активную творческую деятельность, начинают продавать работы. Может быть, они не все меняют жизнь, но они начинают выставлять и продавать картины.
Есть те, кому важно сообщество, и они в школе по восемь-девять лет.
Сколько человек в сообществе?
Активное сообщество - это уже примерно 6 тысяч человек. Постоянно в год учатся примерно 500 человек.
Сколько преподавателей работает в школе и какие предметы?
22 человека. Команда преподавателей очень сильная, все окончили Суриковский. Предметы: рисунок, композиция, живопись, в которой есть несколько направлений. Кроме академического курса, есть много других: творческая композиция, интерьерная картина, современное искусство и так далее. Можно подобрать индивидуальную программу, но диплом ученик защищает по академическому курсу работы с маслом. Все программы мы писали под конкретного преподавателя и вместе с ним, поэтому у нас есть такое понятие, как мастерская художника, мастера и преподавателя. Студент может найти созвучное себе, он выбирает преподавателя, мастерскую и стиль, который ему ближе. Есть и детское отделение с программами от 1 до 3 лет, которое будет приравниваться к художественной школе. Наша академическая программа рассчитана на год, мы собрали всё, нужно, но без перебора, чтобы не задушить творческий почерк и не тратить время на гаммы, а максимально быстро начать творить. Первая программа с дипломом начинается с сентября 2021 года. Я лично приезжаю в Москву, чтобы провести мастер-классы. Это программы на две недели с определённой темой, куда приходят студенты, которые, как правило, уже пишут, или новички, которые хотят вдохновится.
Сколько раз в неделю проходят занятия?
Минимум один раз в неделю - 5 часов в утренние часы, а для тех, кто приезжает с работы вечером, 2,5 часов. Есть мастер-классы, которые можно посещать отдельно в выходные дни, чтобы побыть в атмосфере, написать картину, узнать что-то.
Какая основная возрастная аудитория?
От 30-35 до 60-65 лет. Есть подростковые группы, места в которых очень востребованы.
Где находится школа?
Одна на Динамо, другая на Юго-Западной. За этот год, что я не приезжала в Москву, мы ещё открыли школу онлайн, записали много курсов для этого формата и я веду занятия в zoon.
Думаете, обучение онлайн - эффективный формат для живописи?
Оказалось, да. Пришлось очень многое продумать, чтобы сделать выжимку. Это было трудно, потому что онлайн не можешь почувствовать запах, не можешь дотронуться до картины, но энергетика всё-таки проходит через компьютер, что было для меня открытием.
В Вероне вашей школы нет?
Именно такой - нет, но там есть Русский культурный центр, руководство которого два года назад обратилось ко мне с предложением стать генеральным директором отделения живописи, найти преподавателей и составить программы. Я там с удовольствием тоже веду занятия. Это центр для детей, но у меня на отделении есть и взрослые.
Много русских живёт в Вероне?
Русских, украинцев и выходцев из бывшего СССР много, да.
Когда в Вашу жизнь пришло вино?
Моя история с вином началось, когда я познакомилась с моим супругом, в семье которого к вину относятся очень бережно. Его дедушка - энолог, и он часто возил его на виноделие, где они смотрели как созревает виноград, могли подолгу лежать под ним и смотреть в небо. С трёх лет ему давали пить разбавленное водичкой вино, а в восемь лет вместе со всеми он начал пить сложные вина - Амароне, например. У самой семьи виноградников не было, но дедушка, как энолог, работал с разными винодельнями и сделал для них много интересных вин. Есть вино, которое он создал и посвятил своей жене.
Можете описать первое впечатление от вина, которое запомнилось ярче?
Очень хорошо помню - это было Амароне уникальной древней семейной винодельни, с которой мы очень дружим. Помню, мы приехали в их огромный дом-дворец с огромным камином и к нам вышла дочь отца-основателя с бокалами. Тихим голосом она мне сказала, что Амароне нужно пить обязательно глядя на огонь, иначе оно не раскроется. Это вино произвело на меня огромное впечатление. “Только ни в коем случае ничего не ешь”, - дополнила она. Есть медитативные вина, которые пьют только глядя на огонь, не закусывая ничем. Потом было много ярких впечатлений, но это было самым сильным.
Кстати, что пьют в Индии и Гималаях?
В деревнях во время больших праздников пьют самогон из яблок. Долина, в которой мы жили, вся в яблочных садах. Они научились делать сок без консервантов - бросают в него какую-то траву и получается биологический сок, который они отжимают тысячами тонн. А всё, что продаётся там в магазинах, из Европы.
Вино вдохновляет на рисование?
Всегда вдохновляет. Закон нашей школы - перед началом живописи выпить бокал вина. Это идеально открывает и расширяет сознание. История виноделия в Италии - это 3-4 тысячи лет. Это всегда был напиток жизни, не средство для опьянения, а для выхода на другой уровень, другие вибрации. Изначально это была шаманская культура. Есть много древних традиций. Например, на винограднике устраиваются танцы и хороводы. Если это мостик, который подтолкнёт в какую-то дверь, то это важно перед тем, как начать творить, выпить немного вина, потому что творчество - это тоже шаманство. Вообще, у нас в школе - нестандартный формат для обучения, атмосфера уникальная, творческая алхимия.
У Вас есть образование сомелье?
Я закончила Веронскую Академию вина, в дипломе - специальность сомелье. Это - для себя и для наших винных туров, чтобы систематизировать знания, хотя знакомство с семейными винодельнями - это уже большой опыт. Училась в Академии год для диплома, год дополнительно на курсе по истории культуры вина и энологии на виллах Бертани Сальватерра.
Красивая русская итальянка-сомелье из Вероны - это эффектно.
Я с удовольствием провожу дегустации, если меня приглашают, обожаю рассказывать, мне это очень интересно, но сама не ищу такой занятости. Я могу иначе рассказать про вино - не только как сомелье, но и как художник.
О вине можно говорить как о предмете искусства. Какими терминами пользуетесь Вы?
Совершенно согласна, это произведения искусства. Вино - это импрессионизм, потому что вино реагирует на то, как чувствует себя человек, который собирает виноград и делает вино, как винодел и его семья ощущают себя в мире в этот момент, поэтому оно не бывает одинаковым. Это действительно произведения искусства, когда его создают, а когда его разлили в бутылки, оно начинает жить своей жизнью. Есть духи, которые сами по себе не пахнут, но их наносишь на тело и они раскрываются. Вино также начинает подстраиваться под человека и давать то, что ему нужно в данный момент, а не то, что оно вообще должно отдать. Если это хорошее вино, оно подстроится, измениться и найдёт ту точку, в которую нужно попасть. Но не любое вино подстроиться под тебя. Древние римляне, например, использовали одно вино для ослабления воли и сужения сознания для рабов, а для себя совсем другое.
У Вас есть любимое вино?
Это совершенно точно вина нашего региона Вальполичелла, в котором есть три основных вина: Классико, Рипассо и Амароне. Амароне - это высшее вино из этой серии и считается медитативным вином, с которым не едят. Это класс вин, которыми нужно наслаждаться. Разные винодельни делают разные виды Амароне. Бертани Амароне - одно из моих любимейших. Такие вина - всегда праздник и открытие чего-то нового.
Как бы Вы как художник описали Бертани Амароне?
Если говорить про Амароне - это возвращение с поля боя, возвращение с войны, возвращение домой, к себе. Амароне - это бережность, это позволение себе чувствовать ароматы и вкусы, это наброски драгоценных оттенков цветов, которые, как в импрессионизме, создают общую гармонию, мерцают и этой гармонией создают среду, чтобы ты вернулся домой и почувствовал умиротворение. Если говорить о вкусах, то это трюфели, вяленая вишня, сырая земля, веронские камни туф, чёрный и белый перец. Каждый вкус раскалывается, как фейерверк, на несколько других, но при этом держится очень цельно. Это сочетание сладкого и горького, сливочного и острого, но мягкое и окутывающее, бархатное. Вина Амароне делаются только из сортов винограда, которые росли на этой земле несколько тысяч лет и никакой другой не примешивается, это очень важно. Это вообще философия вина итальянцев - они не смешивают много сортов, искусство в том и заключается.
Я стараюсь не препарировать вино, а говорить про историю. В Вальполичелло, например, есть древняя винодельня, на которой Амароне делают только женщины, которые бережно хранят рецепт времён Средневековья. Такое вино вели через века не для того, чтобы мы препарировали его и разложили, например, по кислотности, а чтобы мы обрели целостность. Вообще, я считаю, что вино соединяет человека со своим телом. Мы всё время ориентируемся на внешнее, вино же соединяет с телом, это ценный опыт.
Сколько вы провели таких арт-туров?
85 туров отметили не так давно. Есть два направления - Гималаи и Италия. В группах по 8-12 человек, не больше. Мы так ждём, когда откроются границы. Люди сейчас вообще не спрашивают о деталях, просто говорят записывать в любой ближайший тур. Это, прежде всего, пленэры, но посещения виноделен и дегустации присутствуют насыщенно. Есть люди, которые не посещают школу, а ездят только в туры. В Италии арт-тур может включать в себя много регионов - это не только Верона. Мы посещаем выставки и музеи, храмы, исследуем фрески по всей Италии. Программы рассчитаны на 3-7 дней и всегда очень насыщенные, это не отдых для того, чтобы поваляться в кровати. Осенью мы больше посещаем винодельни, потому что это время сбора урожая винограда. Есть винодельни, с которыми мы дружим и где останавливаемся, чтобы отметить виндемию, праздник сбора урожая. В программе “Путь вина” мы посещаем очень редкие винодельни, общаемся с хозяевами, немного рисуем и дегустируем. Каждый день пробуем разные вина на разных винодельнях и сами с Кико привозим хорошие редкие вина для участников. На вилле Квинтарелли, например, хозяин - друг директора Эрмитажа, и обычно, он не делает экскурсии лично, но для нас есть исключение.
Какие творческие замыслы и планы?
Планирую сделать персональную выставку в Москве. Не знаю, когда, но, может быть, к осени получится. И мечтаю сделать большой художественный фестиваль-пленэр в итальянских полях и виноградниках. Посмотрим.
Вы приехали сейчас из Италии?
Да, я целый год не была в Москве из-за пандемии. В графике по несколько мастер-классов в день в школе Перотти, а вчера был первый за год с моим участием, где после моей вступительной речи мне аплодировали. Такого раньше не было. В период пандемии я стала развивать свой блог в инстаграм, люди приходят в школу уже с принимающим настроем, им не нужно ничего объяснять. Все сонастроены с тем, что будет происходить. Как-то легко сейчас всё происходит, со всеми на одной волне.
Вы на всех фото так удивительно улыбаетесь. Это состояние или привычка?
Это с детства, я на всех детских фото всегда улыбаюсь. Я всё время ощущаю, что через меня какие-то чистые энергии проходят, и это не имеет отношения ко мне лично. Я нахожусь всё время в состоянии благости и очень бережно отношусь к этому состоянию, стараюсь его не упускать.
Но вот в глазах у Вас сегодня есть усталость. Это усталость счастья?
Да.
WhatsApp +7 919 778 60 82
Специально для Whisky Rooms J.Смóлян
